Пушкин А - Повести Белкина ( Метель 1985-1987)

А. С. Пушкин
ПОВЕСТИ БЕЛКИНА
Метель

Повести «Метель» предпослан эпиграф из романтической баллады Жуковского «Светлана»:

«Кони мчатся по буграм,
Топчут снег глубокий…
Вот в сторонка божий храм
Виден одинокий.

Вдруг метелица кругом;
Снег валит клоками;
Черный вран, свистя крылом,
Вьется над санями;
Вещий стон гласит печаль!
Кони торопливы
Чутко смотрят в темну даль,
Воздымая гривы...»

Мотивы метели, божьего храма, таинственных предзнаменований перекликаются с сюжетом пушкинской повести. История, рассказанная а «Метели», романтична. Пушкин искусно строит композицию повести — до последний строки читатели не догадываются о неожиданной развязке, с интересом следят за романтическими приключениями. Однако Пушкин, используя романтиче¬ский сюжет, создает реалистическую повесть. Поэтому к своим романтическим героям он отно¬сится с легкой иронией. С добродушной насмешкой описывает Пушкин Марью Гавриловну, «стройную, бледную и семнадцатилетнюю девицу», полковника Бурмина, который явился перед героиней «с Георгием в петлице и с интересной бледностью». Пожалуй, менее всего ироничен Пушкин по отношению к Владимиру, бедному армейскому прапорщику. В драматических тонах пишет Пушкин о его борьбе с метелью, сдер¬жанно сообщает потом о его гибели на войне 1812 года.
Изображение войны 1812 года в повести «Метель» представляет особый интерес. Здесь в картину возвращения русской армии на Родину включено следующее авторское отступление: «Время незабвенное! Время славы и восторга! Как сильно билось русское сердца при слове оте¬чество! Как сладки были слезы свидания! С ка¬ким единодушием мы соединяли чувства народной гордости и любви к государю! А для него какая была минута»! Восторженная патетика, верноподданический патриотизм, неглубокая оценка важнейшего периода русской истории, данная здесь Пушкиным, заставляют вспомнить его лицейское стихотворение «Воспоминания в Царском Селе», где он пишет о тех же событиях, примерно теми же словами с той же интонацией:

«Вострепещи, тиран! Уж близок час паденья.
Ты в каждом ратнике узришь богатыря.
Их цель иль победить, иль пасть в пылу
Сраженья
За вере, за царя.

Однако эти строки принадлежат перу пятнад¬цатилетнего подростка с еще несформировавшимися взглядами. Автор же «Повестей Белкина» — тридцатилетний Пушкин, великий писатель и мы¬слитель. Неужели его суждения не изменились?
По счастливой случайности до нас дошло сви¬детельство о том, что в это время Пушкин пере¬осмыслил и дал глубокую исторически верную оценку 1812 года. Историку литературы П. О. Мо¬розову мы обязаны расшифровкой десятой гла¬вы «Евгения Онегина», которая была создана и уничтожена Пушкиным в болдинскую осень.
К этому времени Пушкин уже прошел суро¬вую школу жизни. Он испытал горечь изгнания и боль утраты близких друзей — декабристов. От юношеского восторга и былых иллюзий не оста¬лось и следа.

«Властитель слабый и лукавый,
Плешивый щеголь, враг труда,
Нечаянно пригретый славой,
Над нами царствовал тогда».

Такую убийственную характеристику дает Пушкин Апександру I в десятой главе «Евгения Онегина» и он же пишет в «Метели»: «С каким единодушием мы соединяли чувства народной гордостии любви к государю!»

«Гроза двенадцатого года
Настала. Кто тут нам помог:
Остервенение народа,
Барклай, зима иль русский бог?»

Научный скептицизм этого горького раздумья о судьбах Родины представляет собой разительный контраст патетическим восклицаниям в «Метели». Однако и здесь Пушкин не погрешил против истины. Авторское отступление в «Метели» является своеобразной стилизацией и обобщении общепринятых высказываний современников о войне с Наполеоном. Только такая, в известной степени официальная оценка исторических событий 1812 года могла появиться в печати. Неслучайно Пушкин писал Плетневу об издании «Повестей Белкина»: «Отдай их в цензуру земскую не удельную...» Верховным цензором Пушкина в это время был Николай I. Если Пушкин тревожился даже за будущее «Повестей Белкина», то о напечатании десятой главы «Евгения Онегина», где война 1812 года изображалась как преддве¬рие революционного движении декабристов, не могло быть и речи. Вокруг Пушкина уже создавалась атмосфера доносов и травли. Опасаясь обыска, он сжег десятую главу. «19 окт. Сожжет 10 песнь» — по странной иронии судьбы Пушкин сделал эту запись именно на рукописи «Метели».
«Повести Белкина» не были оценены современниками Пушкина. Они но могли понять новаторство и значение его реалистической прозы для последующего развития русской литературы. В то же время, среди общего неодобрения своего рода предвидением была та оценка, которую дала «Повестям Белкина» М. Н. Волконская, жена декабриста: «Повести Пушкина, так называемого Белкина, являются здесь настоящим событием. Нет ничего привлекательнее и гармоничнее этой прозы. Все в ней картина. Он открыв новые пути нашим писателям».
По открытому Пушкиным пути реалистическо¬го воспроизведения действительности пошли Гоголь, Лермонтов, Тургенев, Достоевский, Л. Толстой. Известно высказывание Л. Толстого о «По¬вестях Белкина». В одном из писем он писал: «Давно ли вы не перечитывали прозу Пушкина? Сделайте мне дружбу — прочтите сначала все повести Белкина. Их надо изучать и изучать каждому писателю. Я на днях это сделал и не могу вам передать того благодетельного влияния, которое на меня имело это чтение».
В наши дни «Повести Белкина» пользуются большим успехом у читателей. Они переведены на многие языки зарубежных стран. В нашей стране после Великой Октябрьской революции «Повести Белкина» издавались много раз. Их чи¬тают на всех языках нашей многонациональной Родины. И сколько бы ни прошло лет, читатели всегда будут обращаться к этому произведению Пушкина, находя в «Повестях Белкина» и мысли, и чувства, и неувядаемое мастерство пушкинского таланта.
Н. Михайлова