Тургенев И - Записки охотника - Лес и степь (чит. Д. Журавлев) 1968
И. ТУРГЕНЕВ (1818—1883)
ЛЕС И СТЕПЬ
рассказ (из «Записок охотника»)
Читает
ДМИТРИЙ ЖУРАВЛЕВ
Рассказы из «Записок охотника» И. С. Тургенева — яркая страница «антологии русской звучащей прозы», которой является искусство мастера художественного чтения, народного артиста РСФСР Дмит¬рия Николаевича Журавлева.
Все мы эти рассказы читали, но, слушая Д. И. Журавлева, вдруг открываем для себя неведомый до сих пор мир поэзии, красоты, острых психологических зарисовок и глубоких социальных конфликтов... Вступает в силу магия звучащей литературы: знакомые картины, образы, пропущенные через ум, воображение, артиста, насыщенные его чувствами, оценками, получают вторую жизнь. Все, чего мы не за¬метили раньше, подмеченное острым взглядом мастера и выявленное в звуке, останавливает, поражает нас.
К тургеневским «Запискам охотника» Д. Н. Журавлев обратился впервые в середине 30-х годов. В то время (он был тогда молодым артистом театра им. Вахтангова и только начал создавать свои концертные программы) им был исполнен рассказ «Певцы». Рассказ этот навсегда остался в репертуаре Журавлева. В 1949 году с эстрады прозвучали «Петр Петрович Каратаев» и «Ермолай и мельничиха». В 1968 году для Всесоюзного радио были сделаны записи рассказов «Стучит» и «Лес и степь».
В исполнении Д. Н. Журавлева рассказы эти как нельзя лучше подтверждают один из важных принципов творчества артиста: к каждому произведению одного и того же автора надо «подбирать спой ключик», потому что писатель в каждом произведении все тот же и уже иной. Даже если между написанным почти нет временного разрыва.
Неуловимо меняются авторская манера, оттенки повествования, и за ними идет Журавлев — мастер литературы звучащей, умеющий тонко проникать в литературную ткань, гибкой интонацией выражать любые намерения писателя.
Целая галерея портретов, характеров, разработанных психологически глубоко, разнообразно, жанрово-сочно, проходит перед нами. Объёмны, стереоскопичны картины природы: выявлена и звуке каждая малейшая деталь, каждый штрих. Это сообщает неспешному повествованию такое богатство полутонов, оттенков, что они создают едва ли ни главную прелесть того, что мы слышим. В звучащем слове особенно ощущается поэтичность, музыкальность прозы Тургенева. Музыкальны отдельные фразы с их ненавязчивой и скромно выявленной артистом звукописью. Музыкально сочетание эпизодов, композиционное построение. Мы слышим, как каж¬дый раз четко, хоть и по-разному, бывает намечена главная тема рас¬сказа, как переплетается она с темами второстепенными. Как гармо¬нично, в едином аккорде, сливаются лирика, жанр, пейзаж или же как резко они контрастируют, даже диссонируют, подчиненные на¬мерению автора и исполнителя.
Навсегда запоминаются нам герои, даже едва очерченные авто¬ром. А с Ермолаем в рассказе «Стучит» мы встречаемся, как будто со старым знакомым, и мягкий юмор автора радует нас и разделяется нами с полным пониманием. Где-то, кажется нам, видели мы воочию и Филофея, так он достоверен, так точно найден, словно подсмотрел его артист, как и Ермолая, еще в дни своего детства в родном селе Алексеевка. Подлинность героев радует, разнообразие деталей по¬ражает.
С каким огромным диапазоном чувств, темперамента артиста, с каким богатством его внутреннего мира, бесчисленными оттенками его звуковой палитры мы встречаемся!
Лиричность «Певцов» (конечно, речь идет об основном колори¬те!)... Яшка Турок, трепетный, талантливый, самобытный. Его пение и образ белой чайки, раскрывающей крылья навстречу простору мо¬ря,— все это как бы рифмуется внутренне, сочетается музыкально с бледным ночным небом в финале рассказа и замирающим в вечернем воздухе криком «Антропка-а-а»..,
Глубокий трагизм «Петра Петровича Каратаева», где повесть о любви помещика к чужой крепостной, крушение жизни, крушение личности раскрыты артистом с такой простотой и такой душевной обнаженностью, таким тонким психологизмом, которые характерны для вершин реалистического искусства.
Скрытый драматизм «Ермолая и мельничихи», этого «полифони¬ческого» рассказа, где в чудном сочетании звучат темы природы, её совершенства и дисгармонии человеческих отношений... Все это подвластно артисту, как и многое другое.
Прислушайтесь, как бытовая сочность характеров, возникающая даже в кратких диалогах, в рассказе «Стучит» сочетается с былинной красотой, какой-то особой напевностью, размахом в изображении природы: «...уж очень красивыми местами нам приходилось ехать. То были раздольные, пространные, поёмные, травянистые луга, со множеством небольших лужаек, озёрец, ручейков, заводей, заросших по концам ивняком и лозами, прямо русские, русским людом любимые места, подобные тем, куда езживали богатыри наших древних былин стрелять белых лебедей и серых утиц». Эти характеры, эти картины оставляют в нас музыкальный отзвук красотой произнесенных фраз, чуткостью переходов, звучностью языка. И при этом не теряется сю¬жет рассказа, который заострен, напряжен предельно...
А эпическая неспешность, подробность смены времен года в рас¬сказе «Лес и степь»! Казалось бы, рассказ этот лишен событий в обыч¬ном понимании этого слова и в то же время наполнен событиями. Дви¬жение рассказа определяют перемены, происходящие в природе. Напряженная память писателя так остро пробуждает наши воспомина¬ния, наш жизненный опыт, ассоциации... И мы не можем оторваться от знакомых картин родной природы, от этой своеобразной симфонии звуков, запахом, красок.
Мы снова и снова, точно завороженные, смотрим на родную при¬роду, слушаем ее и удивляемся ее красоте, и гордимся ею. Недаром в едином творческом ансамбле тут предстают перед нами величайший певец русской природы И. С. Тургенев и непревзойденный мастер пейзажа, созданного средствами звучащего слова
Д. Журавлев.
О.М. Интина
ЛЕС И СТЕПЬ
рассказ (из «Записок охотника»)
Читает
ДМИТРИЙ ЖУРАВЛЕВ
Рассказы из «Записок охотника» И. С. Тургенева — яркая страница «антологии русской звучащей прозы», которой является искусство мастера художественного чтения, народного артиста РСФСР Дмит¬рия Николаевича Журавлева.
Все мы эти рассказы читали, но, слушая Д. И. Журавлева, вдруг открываем для себя неведомый до сих пор мир поэзии, красоты, острых психологических зарисовок и глубоких социальных конфликтов... Вступает в силу магия звучащей литературы: знакомые картины, образы, пропущенные через ум, воображение, артиста, насыщенные его чувствами, оценками, получают вторую жизнь. Все, чего мы не за¬метили раньше, подмеченное острым взглядом мастера и выявленное в звуке, останавливает, поражает нас.
К тургеневским «Запискам охотника» Д. Н. Журавлев обратился впервые в середине 30-х годов. В то время (он был тогда молодым артистом театра им. Вахтангова и только начал создавать свои концертные программы) им был исполнен рассказ «Певцы». Рассказ этот навсегда остался в репертуаре Журавлева. В 1949 году с эстрады прозвучали «Петр Петрович Каратаев» и «Ермолай и мельничиха». В 1968 году для Всесоюзного радио были сделаны записи рассказов «Стучит» и «Лес и степь».
В исполнении Д. Н. Журавлева рассказы эти как нельзя лучше подтверждают один из важных принципов творчества артиста: к каждому произведению одного и того же автора надо «подбирать спой ключик», потому что писатель в каждом произведении все тот же и уже иной. Даже если между написанным почти нет временного разрыва.
Неуловимо меняются авторская манера, оттенки повествования, и за ними идет Журавлев — мастер литературы звучащей, умеющий тонко проникать в литературную ткань, гибкой интонацией выражать любые намерения писателя.
Целая галерея портретов, характеров, разработанных психологически глубоко, разнообразно, жанрово-сочно, проходит перед нами. Объёмны, стереоскопичны картины природы: выявлена и звуке каждая малейшая деталь, каждый штрих. Это сообщает неспешному повествованию такое богатство полутонов, оттенков, что они создают едва ли ни главную прелесть того, что мы слышим. В звучащем слове особенно ощущается поэтичность, музыкальность прозы Тургенева. Музыкальны отдельные фразы с их ненавязчивой и скромно выявленной артистом звукописью. Музыкально сочетание эпизодов, композиционное построение. Мы слышим, как каж¬дый раз четко, хоть и по-разному, бывает намечена главная тема рас¬сказа, как переплетается она с темами второстепенными. Как гармо¬нично, в едином аккорде, сливаются лирика, жанр, пейзаж или же как резко они контрастируют, даже диссонируют, подчиненные на¬мерению автора и исполнителя.
Навсегда запоминаются нам герои, даже едва очерченные авто¬ром. А с Ермолаем в рассказе «Стучит» мы встречаемся, как будто со старым знакомым, и мягкий юмор автора радует нас и разделяется нами с полным пониманием. Где-то, кажется нам, видели мы воочию и Филофея, так он достоверен, так точно найден, словно подсмотрел его артист, как и Ермолая, еще в дни своего детства в родном селе Алексеевка. Подлинность героев радует, разнообразие деталей по¬ражает.
С каким огромным диапазоном чувств, темперамента артиста, с каким богатством его внутреннего мира, бесчисленными оттенками его звуковой палитры мы встречаемся!
Лиричность «Певцов» (конечно, речь идет об основном колори¬те!)... Яшка Турок, трепетный, талантливый, самобытный. Его пение и образ белой чайки, раскрывающей крылья навстречу простору мо¬ря,— все это как бы рифмуется внутренне, сочетается музыкально с бледным ночным небом в финале рассказа и замирающим в вечернем воздухе криком «Антропка-а-а»..,
Глубокий трагизм «Петра Петровича Каратаева», где повесть о любви помещика к чужой крепостной, крушение жизни, крушение личности раскрыты артистом с такой простотой и такой душевной обнаженностью, таким тонким психологизмом, которые характерны для вершин реалистического искусства.
Скрытый драматизм «Ермолая и мельничихи», этого «полифони¬ческого» рассказа, где в чудном сочетании звучат темы природы, её совершенства и дисгармонии человеческих отношений... Все это подвластно артисту, как и многое другое.
Прислушайтесь, как бытовая сочность характеров, возникающая даже в кратких диалогах, в рассказе «Стучит» сочетается с былинной красотой, какой-то особой напевностью, размахом в изображении природы: «...уж очень красивыми местами нам приходилось ехать. То были раздольные, пространные, поёмные, травянистые луга, со множеством небольших лужаек, озёрец, ручейков, заводей, заросших по концам ивняком и лозами, прямо русские, русским людом любимые места, подобные тем, куда езживали богатыри наших древних былин стрелять белых лебедей и серых утиц». Эти характеры, эти картины оставляют в нас музыкальный отзвук красотой произнесенных фраз, чуткостью переходов, звучностью языка. И при этом не теряется сю¬жет рассказа, который заострен, напряжен предельно...
А эпическая неспешность, подробность смены времен года в рас¬сказе «Лес и степь»! Казалось бы, рассказ этот лишен событий в обыч¬ном понимании этого слова и в то же время наполнен событиями. Дви¬жение рассказа определяют перемены, происходящие в природе. Напряженная память писателя так остро пробуждает наши воспомина¬ния, наш жизненный опыт, ассоциации... И мы не можем оторваться от знакомых картин родной природы, от этой своеобразной симфонии звуков, запахом, красок.
Мы снова и снова, точно завороженные, смотрим на родную при¬роду, слушаем ее и удивляемся ее красоте, и гордимся ею. Недаром в едином творческом ансамбле тут предстают перед нами величайший певец русской природы И. С. Тургенев и непревзойденный мастер пейзажа, созданного средствами звучащего слова
Д. Журавлев.
О.М. Интина
 |
 |
 |
 |
|
 |
   |
|
|
|
 |
|
|
|
|
 |
|
|
|
|
