Тургенев И. - Бригадир - (исп.: Э.Романов, С.Бехтерев, В.Захаров, Н.Лавров, Н.Павлов, Г.Богачёв)
Бригадир (франц.: Nouvelles moscovites) - Рассказ, (год написания: 1867) / Входит в сборник малой прозы Ивана Тургенева - «Московитские рассказы», 1869 г.
«Что касается заглавия сборника, то мне вдруг пришла на ум простая и блестящая (блестящая ли ?) идея. Во Фландрии «гёзы» приняли имя, которое им дали их враги; почему бы не назвать сборник «Московитские рассказы» ? Если бы я был смелее, то назвал бы его «Варварские рассказы», - пишет Иван Тургенев своему главному парижскому издателю Жюлю Этцелю в феврале 1869 года.
Задумав повествование рассказа «Бригадир», Тургенев вспомнил, что в его домашнем архиве некогда было обнаружено письмо старика "на большом листе серо-синей бумаги". Бездомный воин, отданный судом в опеку, просил у Варвары Петровны Тургеневой приюта. Горько жаловался на свою участь. Покойную Агриппину, виновницу всех его несчастий, всячески оправдывал. Исповедь бригадира напоминала Тургеневу повесть французского писателя Прево "История кавалера Де Гриё и Манон Леско" о безграничной преданности слабовольного, но рыцарски чистого человека особе, вовлекшей его в преступления.
_________________________
Действующие лица и исполнители:
От автора - Эрнст И. Романов;
автор - Сергей С. Бехтерев;
приятель автора - Вячеслав Г. Захаров;
Наркиз Семёнов - Николай Г. Лавров;
Василий Фомич Гуськов, бригадир - Николай Г. Павлов;
Огурец, дьячок - Геннадий П. Богачёв.
P. S.:
- Чернов Н. "Ещё одна Салтычиха". - Неделя, 1968, № 35, 25 августа, Стр.: 20-23 -
Советский исследователь Николай Михайлович Чернов на основании изучения судебных дел 6-го Департамента сената установил реальные события, составившие основу сюжета рассказа «Бригадир», и прототипы его героев. Итак, Николай Чернов на основании найденных им архивных материалов неопровержимо доказывает, что тётка матери Ивана Тургенева - Аграфена Ивановна Шеншина (урожд. - Лутовинова) (1744-1820) обвинялась в чрезвычайно жестоком обращении с крепостными крестьянами и дворовыми. Как соучастник её преступлений к судебной ответственности привлекался и совместно с нею проживавший статский советник Павел Никитич Козлов. Дело длилось много лет и было прекращено лишь после смерти А.И. Шеншиной. Эти события отражены в рассказе «Бригадир», хотя, вероятно, Тургеневу были известны не все ужасные подробности злодеяний Шеншиной, зафиксированные в судебных документах. А.И. Шеншина явилась прототипом Аграфены Ивановны Телегиной, П.Н. Козлов - Василия Фомича Гуськова. Сестра А.И. Шеншиной - генерал-майорша Елизавета Ивановна Аргамакова - выведена в рассказе Тургенева под именем Феодулии Ивановны (см.: Чернов Н. Ещё одна Салтычиха. - Неделя, 1968, № 35, 25 августа, Стр.: 20-23). Изображение "красивой черноглазой женщины с продолговатым и смуглым лицом, в пёстром вырезном робронде с голубыми оборками", "с полуощипанной розой в руках", находившееся в Спасском-Лутовинове, гости Тургенева называли "портретом Манон Леско". По всей видимости, это и была Аграфена Шеншина, одна из пяти тёток Варвары Петровны. Историю её Тургенев излагал как художник, оставляя как бы на втором плане судебно-полицейские мотивы происшествия. Аграфена, избранница Василия Гуськова, оказалась после смерти мужа в бедности. Полковник был в отпуске, встретил вдову, влюбился. Оставил службу, заплатил её долги, выкупил заложенное имение. Стать его женой Агриппина Ивановна не согласилась. Держала ухажера подле себя, пока у того имелись деньги. В дальнейшем он понадобился коварной любовнице в качестве пособника в её деяниях. Тот был счастлив хотя бы оставаться с нею рядом, и полностью подчинился её власти. Достоверных сведений о происхождении и прежней службе реального персонажа, Павла Никитича Козлова, добыть не удалось. Препятствием этому, как ни странно, явилось наличие в воинских списках другого Козлова, тоже Павла, только Михайловича. Тот занимал высокое положение московского обер-полицеймейстера. Позднее- тайный советник и сенатор. Этот, второй Козлов, как бы "заслонил" своего однофамильца. Наш Козлов, Павел Никитич, поступил в штат полиции в конце 1780-х гг., в качестве пристава Яузской части. В отставку он был уволен из полковников, с награждением чином бригадира. Переименован потом статским советником. В своем полицейском участке имел под надзором обывательские дома, в том числе дом Аграфены Шеншиной. Та вскоре овдовела. Спустя короткое время Козлов поселился у неё. Следствие по делу капитанши начато в 1814 году: поступали жалобы и доносы. Дознание велось медленно, по-домашнему. Но в 1816 году что-то произошло. Оценки ужесточились, стали строже и серьезнее. Военный губернатор А.П. Тормасов, только что возведенный тогда в графское достоинство, посылает прокурору секретное предписание "произвести полнейшее исследование по жалобам, до него доходящим, о бесчеловечных капитанши Шеншиной с людьми ее поступках". "По особенной важности показаний и по справедливой доверенности к лицам, производившим следствие, делу приказано дать особый ход". Тормасов не мог не знать семейство Лутовиновых, и отнюдь не с лучшей стороны. В юности он состоял в Пажеском корпусе вместе с Иваном Лутовиновым, братом Аграфены, и с её будущим ее мужем Григорием Шеншиным. Из уважения к московскому главнокомандующему Тормасову в дознании личное участие принял губернский прокурор. Были допрошены дворовые люди, соседи Шеншиной и Козлова, служебные чины, священник приходской церкви. Осмотрены людские, проверены условия, в которых содержались слуги. Больные и получившие увечья направлены для исследования в тюремную больницу. Донесения следовали от полицеймейстера и прокурора к генерал-губернатору. Далее - министру юстиции и в 6-й департамент Сената. Петербургский генерал-губернатор, в нарушение принятой процедуры, поторопился внести дело в комитет министров. Мнение комитета в январе 1817 года через Аракчеева представляли на утверждение царю. Тот повелел послать в суд для рассмотрения в законном порядке. Через полгода Тормасов вновь посылает запрос в канцелярию уголовного суда: окончено ли дело производством, в чем оно состоит, а буде кончено, то чем именно, и нет ли других каких о Шеншиной дел. Допросы дворовых людей в московском доме на Покровке, где жили вдова и состоявший при ней Козлов, показывают, что другие дела тоже могли бы найтись. Нрав Аграфена имела неукротимый. И руку дерзкую. В рассказе Тургенева перечислены эпизоды, каковые в следственных бумагах даже не упоминаются. Из рассказа "Бригадир": "Однажды с лестницы своего казачка столкнула, а тот возьми, да и переломи себе два ребра и ногу... Аграфена Ивановна испугалась… тотчас велела запереть казачка в чулан и до тех пор сама из дому не выходила и ключ от чулана никому не отдала, пока не прекратились в нем стенанья... Казачка тайком похоронили... Дело открылось, началось следствие. Но Гуськов взял вину на себя: "Я, мол, толкнул, да я же и запер". Его судили, имение взяли в опеку. Сказывают, до конца дней помыкала им Аграфена. Да как ! Пешком из Москвы за оброком в деревню посылала". Из следственных дел: "Капитанша Шеншина содержит своих подданных скудно, выдавая им хлеба весьма мало, а щи и кашицу приказывала варить не в каждый день. Била их нещадно палкой, поленом и чем ни попало без всякой вины и причины". Малолетнюю крепостную девку Авдотью Иванову ударила железным аршином, от чего та сделалась больна и месяца через четыре умерла. В 1804 или 1805 году другая дворовая девка, Михеева, по приказанию госпожи сечена розгами так, что от сего заболела и была служителями барыни выброшена в сени, где лежала до 29 генваря, а в сие время замерзла. Того ж числа ночью она, Шеншина, велела внести замерзшее тело в избу, а повару Терентию нагреть котёл воды для того, чтобы растаять то тело, ибо оное в гроб положить по согнутию никак невозможно". В 1806 или 1807 году крепостная девка Варвара Васильева от жестокостей госпожи Шеншиной удавилась на чердаке. Девка Марья Михайлова за невыполнение приказания Шеншиной прикована была в сенях, а после от нестерпимых побоев выбросилась в слуховое из дома окно, бежала Тульской губернии, Чернской округи в село Пашутино. Будучи же оттуда по пересылке возвращена, в 1811 году зимним временем от жестокостей г-жи Шеншиной умерла. Крестьянина села ее Пашутина Андрея Ястребкова по злобе за принесенную братом его Никитою жалобу в жестокостях ее, вытребовав из села, держит при доме с двумя его дочерьми. А жена его, Ястребкова, с двумя оставшимися при ней малолетними детьми ходит там по миру. Дворового человека Ивана Черкесова в 1811 году по сомнению в подговоре к побегу повара Терентия она держала раздетого и разутого пять недель со связанными назад руками, да две недели заклепанного в наручниках, а когда повар был пойман, то обоих их сковала по ноге, продержала в сем состоянии все лето, а потом высекла розгами нещадно. Лет тому за тридцать прежде, во время жительства Шеншиной Тульской губернии в городе Черни, она для сокрытия законопреступной ее связи с помещиком Ергольским приказала принадлежавшего ему человека, ловчего Алексея Фунтика, проводить из города в деревню, напоить его пьяным и у пьяного отрезать язык. Что и исполнено - язык вытащен клещами и отрезан, а несчастный умер. Тело его зарыто в землю близ реки и полою водою унесено неизвестно куда. По ревности г-жи Шеншиной к статскому советнику Козлову жену дворового человека Белоусова, Аграфену Минаеву, раздела до рубашки и остригла волосы, потом сковала Белоусова с женою нога с ногой, заперла в курятник, где продержала до вечера. После велела привести жену его к колодцу и окачивали её водою, которой вылито на неё ведер 15-ть, от чего сделалась она больною, месяца через четыре умерла. Его же, Белоусова, обрив в половину головы, приковала в одной рубашке в передней комнате, но он ночью, изломав цепь, сбежал. В июне месяце 1813 года, по явке Белоусова из отлучки после неприятеля (т.е. французского нашествия), он привязан к столбу среди необгороженного двора назад руками верёвкою и пробыл в сём положении без пищи и отвязан от столба квартальным надзирателем. Женка, вдова Татьяна Петрова Ситникова, показала, что она взята господином Козловым в дом г-жи Шеншиной с которой он имеет короткое знакомство. И как дочь ее Степанида находилась прежде при господине в услужении лет 18-ть, г-жа Шеншина возмечтала о ней, что она имеет короткую связь с ним, начала безвинно жестоко наказывать, не давать следующей пищи и одежды. Затем отдала на прядильную суконную г-на Пашкова фабрику. Из ответов капитанши Аграфены Шеншиной и статского советника Козлова на допросные пункты (следственное дело 1817 года): г-н Козлов живет на её земле в выстроенном им самим строении; люди же, как её, так и его, по неимению особой людской избы, живут обще, в одной, так как она с г-ном Козловым соединена дружбою назад тому лет до 25-ти (лист дела 56 обор.). Ответ статского советника Козлова: г-жа Шеншина живет в Яузской части около 30-ти лет. В доме её он, Козлов, жил только когда возвращался из Петербурга и из деревни. Между тем, имел свою квартиру подле съезжего двора. Что ж касается до того, будто он, Козлов, теперь с нею, Шеншиною, живёт в одном доме, то сие показание ложное, ибо она - в принадлежащем ей флигеле, а он в особом, собственном своем доме. Из показаний свидетелей: г-н Козлов, также как Шеншина, со своими людьми обращается жестоко. Ответ Козлова: обращение Шеншиной с ея людьми добродетельное. А кого бы она наказывала, он, Козлов, не видел. Показание крепостных ея, Шеншиной, также и его людей, есть несправедливое, ложное, в том клятвою утвердить может. Но к таковому показанию побудило их то, что они, позавидуя прежним доносителям, кои по билетам ходят на воле, как видно, захотели также свободы. Высочайшая резолюция о "рассмотрении законным порядком" была воспринята в Москве почти как выговор. Созданная графом Тормасовым вокруг этого дела атмосфера чрезвычайности сразу же рассеялась. В марте 1817 года разбирательство возобновлено едва ли не с исходной точки. Опять долгая волокита в уездном суде. Она тянулась еще три года, сопровождаясь многочисленными "исследованиями", составлением подробных вопросных пунктов, разбором побочных мотивов и поступков, не относящихся к существу дела. Память о разорительном суде, очевидно, сохранилась в семье Тургеневых. Хозяйкой всего родового гнезда в то время уже была Варвара Петровна. Писатель, как известно, вскользь упоминает об этом в рассказе "Бригадир". Лишь после того, как специальной ревизией было установлено, что московский уездный суд допустил "сверх долговременную по сему делу медлительность" и на судей наложен штраф, определение, наконец, состоялось. В отношении Шеншиной суд решил: "по уважению объявленных ею престарелых лет, для совершенного обуздания от жестокостей над людьми, заключить навсегда в женский монастырь, какой будет назначен духовным начальством, для чего и отослать ее в духовную консисторию". Решение о Козлове гласит: "Принимая в уважение, с одной стороны, известную его по московской полиции долговременную и беспорочную службу, с другой же, что он по соучаствованию своему в действиях г-жи Шеншиной подвергнут уже опекунскому надзиранию и долговременным бытием под следствием терпит отягощения, оставить токмо его, г-на Козлова, в том положении, какое о нем со стороны высшего начальства последовало" (дело 2017). "По случаю жития его долговременно в тесных связях с госпожою Шеншиною, так что признать можно - совершенно нераздельно, подает он, г-н Козлов повод к суждению о нём и в участии его в чинимых г-жею Шеншиною над людьми своими жестокостях. В них не мог он не быть известен, тем паче, ежели бы не участвовал в том, то не следовало бы ему отзываться незнанием о поступках ее. А еще менее в вопросных своих пунктах выхвалять человеколюбие и добродетельное ея с людьми обращение". Определение первого суда состоялось в июне 1819 года. Впереди было еще слушание во второй инстанции - в уголовной палате губернского суда. В мае 1820 года А.И.Шеншина умерла. Это изменило ход разбирательства. "Суждение о поступках Шеншиной за смертью ее оставить" (дело 2017). П.Н. Козлову решение суда объявлено только в 1823 году. Эта дата уточняет хронологию событий, в частности время обращения бригадира с письмом к В.П. Тургеневой. Это ведь редкий случай, когда есть возможность, как говорил Виктор Гюго, "заглянуть в яйцо", проследить за развитием творческого замысла. Тургеневу, конечно, многие подробности "дела Шеншиной" известны не были. Он располагал только письмом бригадира к Варваре Петровне. Довольно впрочем по-старчески откровенным. Подлинник неизвестен. Остался в парижском архиве писателя. Но в процессе работы над рукописью Тургенев сделал обширные извлечения из упомянутого письма. Эти фрагменты мы знаем.
«Что касается заглавия сборника, то мне вдруг пришла на ум простая и блестящая (блестящая ли ?) идея. Во Фландрии «гёзы» приняли имя, которое им дали их враги; почему бы не назвать сборник «Московитские рассказы» ? Если бы я был смелее, то назвал бы его «Варварские рассказы», - пишет Иван Тургенев своему главному парижскому издателю Жюлю Этцелю в феврале 1869 года.
Задумав повествование рассказа «Бригадир», Тургенев вспомнил, что в его домашнем архиве некогда было обнаружено письмо старика "на большом листе серо-синей бумаги". Бездомный воин, отданный судом в опеку, просил у Варвары Петровны Тургеневой приюта. Горько жаловался на свою участь. Покойную Агриппину, виновницу всех его несчастий, всячески оправдывал. Исповедь бригадира напоминала Тургеневу повесть французского писателя Прево "История кавалера Де Гриё и Манон Леско" о безграничной преданности слабовольного, но рыцарски чистого человека особе, вовлекшей его в преступления.
_________________________
Действующие лица и исполнители:
От автора - Эрнст И. Романов;
автор - Сергей С. Бехтерев;
приятель автора - Вячеслав Г. Захаров;
Наркиз Семёнов - Николай Г. Лавров;
Василий Фомич Гуськов, бригадир - Николай Г. Павлов;
Огурец, дьячок - Геннадий П. Богачёв.
P. S.:
- Чернов Н. "Ещё одна Салтычиха". - Неделя, 1968, № 35, 25 августа, Стр.: 20-23 -
Советский исследователь Николай Михайлович Чернов на основании изучения судебных дел 6-го Департамента сената установил реальные события, составившие основу сюжета рассказа «Бригадир», и прототипы его героев. Итак, Николай Чернов на основании найденных им архивных материалов неопровержимо доказывает, что тётка матери Ивана Тургенева - Аграфена Ивановна Шеншина (урожд. - Лутовинова) (1744-1820) обвинялась в чрезвычайно жестоком обращении с крепостными крестьянами и дворовыми. Как соучастник её преступлений к судебной ответственности привлекался и совместно с нею проживавший статский советник Павел Никитич Козлов. Дело длилось много лет и было прекращено лишь после смерти А.И. Шеншиной. Эти события отражены в рассказе «Бригадир», хотя, вероятно, Тургеневу были известны не все ужасные подробности злодеяний Шеншиной, зафиксированные в судебных документах. А.И. Шеншина явилась прототипом Аграфены Ивановны Телегиной, П.Н. Козлов - Василия Фомича Гуськова. Сестра А.И. Шеншиной - генерал-майорша Елизавета Ивановна Аргамакова - выведена в рассказе Тургенева под именем Феодулии Ивановны (см.: Чернов Н. Ещё одна Салтычиха. - Неделя, 1968, № 35, 25 августа, Стр.: 20-23). Изображение "красивой черноглазой женщины с продолговатым и смуглым лицом, в пёстром вырезном робронде с голубыми оборками", "с полуощипанной розой в руках", находившееся в Спасском-Лутовинове, гости Тургенева называли "портретом Манон Леско". По всей видимости, это и была Аграфена Шеншина, одна из пяти тёток Варвары Петровны. Историю её Тургенев излагал как художник, оставляя как бы на втором плане судебно-полицейские мотивы происшествия. Аграфена, избранница Василия Гуськова, оказалась после смерти мужа в бедности. Полковник был в отпуске, встретил вдову, влюбился. Оставил службу, заплатил её долги, выкупил заложенное имение. Стать его женой Агриппина Ивановна не согласилась. Держала ухажера подле себя, пока у того имелись деньги. В дальнейшем он понадобился коварной любовнице в качестве пособника в её деяниях. Тот был счастлив хотя бы оставаться с нею рядом, и полностью подчинился её власти. Достоверных сведений о происхождении и прежней службе реального персонажа, Павла Никитича Козлова, добыть не удалось. Препятствием этому, как ни странно, явилось наличие в воинских списках другого Козлова, тоже Павла, только Михайловича. Тот занимал высокое положение московского обер-полицеймейстера. Позднее- тайный советник и сенатор. Этот, второй Козлов, как бы "заслонил" своего однофамильца. Наш Козлов, Павел Никитич, поступил в штат полиции в конце 1780-х гг., в качестве пристава Яузской части. В отставку он был уволен из полковников, с награждением чином бригадира. Переименован потом статским советником. В своем полицейском участке имел под надзором обывательские дома, в том числе дом Аграфены Шеншиной. Та вскоре овдовела. Спустя короткое время Козлов поселился у неё. Следствие по делу капитанши начато в 1814 году: поступали жалобы и доносы. Дознание велось медленно, по-домашнему. Но в 1816 году что-то произошло. Оценки ужесточились, стали строже и серьезнее. Военный губернатор А.П. Тормасов, только что возведенный тогда в графское достоинство, посылает прокурору секретное предписание "произвести полнейшее исследование по жалобам, до него доходящим, о бесчеловечных капитанши Шеншиной с людьми ее поступках". "По особенной важности показаний и по справедливой доверенности к лицам, производившим следствие, делу приказано дать особый ход". Тормасов не мог не знать семейство Лутовиновых, и отнюдь не с лучшей стороны. В юности он состоял в Пажеском корпусе вместе с Иваном Лутовиновым, братом Аграфены, и с её будущим ее мужем Григорием Шеншиным. Из уважения к московскому главнокомандующему Тормасову в дознании личное участие принял губернский прокурор. Были допрошены дворовые люди, соседи Шеншиной и Козлова, служебные чины, священник приходской церкви. Осмотрены людские, проверены условия, в которых содержались слуги. Больные и получившие увечья направлены для исследования в тюремную больницу. Донесения следовали от полицеймейстера и прокурора к генерал-губернатору. Далее - министру юстиции и в 6-й департамент Сената. Петербургский генерал-губернатор, в нарушение принятой процедуры, поторопился внести дело в комитет министров. Мнение комитета в январе 1817 года через Аракчеева представляли на утверждение царю. Тот повелел послать в суд для рассмотрения в законном порядке. Через полгода Тормасов вновь посылает запрос в канцелярию уголовного суда: окончено ли дело производством, в чем оно состоит, а буде кончено, то чем именно, и нет ли других каких о Шеншиной дел. Допросы дворовых людей в московском доме на Покровке, где жили вдова и состоявший при ней Козлов, показывают, что другие дела тоже могли бы найтись. Нрав Аграфена имела неукротимый. И руку дерзкую. В рассказе Тургенева перечислены эпизоды, каковые в следственных бумагах даже не упоминаются. Из рассказа "Бригадир": "Однажды с лестницы своего казачка столкнула, а тот возьми, да и переломи себе два ребра и ногу... Аграфена Ивановна испугалась… тотчас велела запереть казачка в чулан и до тех пор сама из дому не выходила и ключ от чулана никому не отдала, пока не прекратились в нем стенанья... Казачка тайком похоронили... Дело открылось, началось следствие. Но Гуськов взял вину на себя: "Я, мол, толкнул, да я же и запер". Его судили, имение взяли в опеку. Сказывают, до конца дней помыкала им Аграфена. Да как ! Пешком из Москвы за оброком в деревню посылала". Из следственных дел: "Капитанша Шеншина содержит своих подданных скудно, выдавая им хлеба весьма мало, а щи и кашицу приказывала варить не в каждый день. Била их нещадно палкой, поленом и чем ни попало без всякой вины и причины". Малолетнюю крепостную девку Авдотью Иванову ударила железным аршином, от чего та сделалась больна и месяца через четыре умерла. В 1804 или 1805 году другая дворовая девка, Михеева, по приказанию госпожи сечена розгами так, что от сего заболела и была служителями барыни выброшена в сени, где лежала до 29 генваря, а в сие время замерзла. Того ж числа ночью она, Шеншина, велела внести замерзшее тело в избу, а повару Терентию нагреть котёл воды для того, чтобы растаять то тело, ибо оное в гроб положить по согнутию никак невозможно". В 1806 или 1807 году крепостная девка Варвара Васильева от жестокостей госпожи Шеншиной удавилась на чердаке. Девка Марья Михайлова за невыполнение приказания Шеншиной прикована была в сенях, а после от нестерпимых побоев выбросилась в слуховое из дома окно, бежала Тульской губернии, Чернской округи в село Пашутино. Будучи же оттуда по пересылке возвращена, в 1811 году зимним временем от жестокостей г-жи Шеншиной умерла. Крестьянина села ее Пашутина Андрея Ястребкова по злобе за принесенную братом его Никитою жалобу в жестокостях ее, вытребовав из села, держит при доме с двумя его дочерьми. А жена его, Ястребкова, с двумя оставшимися при ней малолетними детьми ходит там по миру. Дворового человека Ивана Черкесова в 1811 году по сомнению в подговоре к побегу повара Терентия она держала раздетого и разутого пять недель со связанными назад руками, да две недели заклепанного в наручниках, а когда повар был пойман, то обоих их сковала по ноге, продержала в сем состоянии все лето, а потом высекла розгами нещадно. Лет тому за тридцать прежде, во время жительства Шеншиной Тульской губернии в городе Черни, она для сокрытия законопреступной ее связи с помещиком Ергольским приказала принадлежавшего ему человека, ловчего Алексея Фунтика, проводить из города в деревню, напоить его пьяным и у пьяного отрезать язык. Что и исполнено - язык вытащен клещами и отрезан, а несчастный умер. Тело его зарыто в землю близ реки и полою водою унесено неизвестно куда. По ревности г-жи Шеншиной к статскому советнику Козлову жену дворового человека Белоусова, Аграфену Минаеву, раздела до рубашки и остригла волосы, потом сковала Белоусова с женою нога с ногой, заперла в курятник, где продержала до вечера. После велела привести жену его к колодцу и окачивали её водою, которой вылито на неё ведер 15-ть, от чего сделалась она больною, месяца через четыре умерла. Его же, Белоусова, обрив в половину головы, приковала в одной рубашке в передней комнате, но он ночью, изломав цепь, сбежал. В июне месяце 1813 года, по явке Белоусова из отлучки после неприятеля (т.е. французского нашествия), он привязан к столбу среди необгороженного двора назад руками верёвкою и пробыл в сём положении без пищи и отвязан от столба квартальным надзирателем. Женка, вдова Татьяна Петрова Ситникова, показала, что она взята господином Козловым в дом г-жи Шеншиной с которой он имеет короткое знакомство. И как дочь ее Степанида находилась прежде при господине в услужении лет 18-ть, г-жа Шеншина возмечтала о ней, что она имеет короткую связь с ним, начала безвинно жестоко наказывать, не давать следующей пищи и одежды. Затем отдала на прядильную суконную г-на Пашкова фабрику. Из ответов капитанши Аграфены Шеншиной и статского советника Козлова на допросные пункты (следственное дело 1817 года): г-н Козлов живет на её земле в выстроенном им самим строении; люди же, как её, так и его, по неимению особой людской избы, живут обще, в одной, так как она с г-ном Козловым соединена дружбою назад тому лет до 25-ти (лист дела 56 обор.). Ответ статского советника Козлова: г-жа Шеншина живет в Яузской части около 30-ти лет. В доме её он, Козлов, жил только когда возвращался из Петербурга и из деревни. Между тем, имел свою квартиру подле съезжего двора. Что ж касается до того, будто он, Козлов, теперь с нею, Шеншиною, живёт в одном доме, то сие показание ложное, ибо она - в принадлежащем ей флигеле, а он в особом, собственном своем доме. Из показаний свидетелей: г-н Козлов, также как Шеншина, со своими людьми обращается жестоко. Ответ Козлова: обращение Шеншиной с ея людьми добродетельное. А кого бы она наказывала, он, Козлов, не видел. Показание крепостных ея, Шеншиной, также и его людей, есть несправедливое, ложное, в том клятвою утвердить может. Но к таковому показанию побудило их то, что они, позавидуя прежним доносителям, кои по билетам ходят на воле, как видно, захотели также свободы. Высочайшая резолюция о "рассмотрении законным порядком" была воспринята в Москве почти как выговор. Созданная графом Тормасовым вокруг этого дела атмосфера чрезвычайности сразу же рассеялась. В марте 1817 года разбирательство возобновлено едва ли не с исходной точки. Опять долгая волокита в уездном суде. Она тянулась еще три года, сопровождаясь многочисленными "исследованиями", составлением подробных вопросных пунктов, разбором побочных мотивов и поступков, не относящихся к существу дела. Память о разорительном суде, очевидно, сохранилась в семье Тургеневых. Хозяйкой всего родового гнезда в то время уже была Варвара Петровна. Писатель, как известно, вскользь упоминает об этом в рассказе "Бригадир". Лишь после того, как специальной ревизией было установлено, что московский уездный суд допустил "сверх долговременную по сему делу медлительность" и на судей наложен штраф, определение, наконец, состоялось. В отношении Шеншиной суд решил: "по уважению объявленных ею престарелых лет, для совершенного обуздания от жестокостей над людьми, заключить навсегда в женский монастырь, какой будет назначен духовным начальством, для чего и отослать ее в духовную консисторию". Решение о Козлове гласит: "Принимая в уважение, с одной стороны, известную его по московской полиции долговременную и беспорочную службу, с другой же, что он по соучаствованию своему в действиях г-жи Шеншиной подвергнут уже опекунскому надзиранию и долговременным бытием под следствием терпит отягощения, оставить токмо его, г-на Козлова, в том положении, какое о нем со стороны высшего начальства последовало" (дело 2017). "По случаю жития его долговременно в тесных связях с госпожою Шеншиною, так что признать можно - совершенно нераздельно, подает он, г-н Козлов повод к суждению о нём и в участии его в чинимых г-жею Шеншиною над людьми своими жестокостях. В них не мог он не быть известен, тем паче, ежели бы не участвовал в том, то не следовало бы ему отзываться незнанием о поступках ее. А еще менее в вопросных своих пунктах выхвалять человеколюбие и добродетельное ея с людьми обращение". Определение первого суда состоялось в июне 1819 года. Впереди было еще слушание во второй инстанции - в уголовной палате губернского суда. В мае 1820 года А.И.Шеншина умерла. Это изменило ход разбирательства. "Суждение о поступках Шеншиной за смертью ее оставить" (дело 2017). П.Н. Козлову решение суда объявлено только в 1823 году. Эта дата уточняет хронологию событий, в частности время обращения бригадира с письмом к В.П. Тургеневой. Это ведь редкий случай, когда есть возможность, как говорил Виктор Гюго, "заглянуть в яйцо", проследить за развитием творческого замысла. Тургеневу, конечно, многие подробности "дела Шеншиной" известны не были. Он располагал только письмом бригадира к Варваре Петровне. Довольно впрочем по-старчески откровенным. Подлинник неизвестен. Остался в парижском архиве писателя. Но в процессе работы над рукописью Тургенев сделал обширные извлечения из упомянутого письма. Эти фрагменты мы знаем.
 |
 |
 |
 |
|
 |
   |
|
|
|
 |
|
|
|
|
 |
|
|
|
|
